Смертоносная чаша [Все дурное ночи] - Елена Сазанович

Я понимал, что радоваться рановато, но на душе у меня стало спокойнее: постепенно, шаг за шагом мы приближались к главному, к оправданию Василисы, и я уже подумывал, какой бы сюрприз ей приготовить, чтобы удивить и обрадовать, чтобы хоть как-то загладить ее обиду.

– До завтра. – Я крепко пожал руку Вано.

– До завтра, – широко улыбнулся он в ответ.

– Где ты живешь, Вано? Я зайду.

И вновь растерянный, смущенный взгляд.

– Знаешь, Ник, лучше я тебе сам позвоню. Добро?

Подозрения снова зашевелились в моей душе. Но разве я еще не убедился в честности Вано? Разве мы не вместе отлавливали подозрительных птиц? Но покоя не было: я не любил, когда между товарищами остаются недомолвки. И если мы вместе решили вести расследование, почему он от меня что-то скрывает?

– Послушай, друг, у меня к тебе есть классное предложение.

– Да? – настороженно спросил Вано, или это мне только показалось?

– Я считаю, что нам еще нужно все хорошенько обдумать, так сказать, наметить план действий. К тому же еще не вечер. Хотя, не спорю, уже почти ночь, но в клубе в добрые времена мы и подольше задерживались. Как ты смотришь на продолжение? К тому же за мной бутылка.

– Прости, Ник. – Вано решительно покачал головой. – Но сегодня я никак не могу. У меня, понимаешь, ну, что-то типа свидания. Понимаешь? Извини, Ник. Давай лучше ночью все обдумаем, а утром я тебе звякну, и мы встретимся. Идет?

– По рукам, – согласился я.

Но в душе я не перестал сомневаться и решил на всякий случай узнать, где живет Вано. Возможно, это было лишним, но я подумал, что адресок Вано вполне еще может сгодиться.

Поэтому, когда Вано отдалился на порядочное расстояние, я последовал за ним, соблюдая все меры предосторожности. В этот вечер я чувствовал себя первоклассным сыщиком и всерьез подумывал о смене профессии. Какой смысл играть в чужие жизни, полные приключений, погонь и драк, когда с тем же успехом можно так жить самому?

Я знал, что Вано двинется к остановке трамвая и дождется 11-го или 21-го. Поэтому недалеко от остановки я остановил машину и уже в ней дожидался прихода нужного транспорта. Ждать пришлось не так уж долго. И, когда Вано запрыгнул в трамвай, машина последовала за ним.

– Это преступник? – Глаза таксиста загорелись любопытным огнем.

Вано бодро шагал в сторону дома.

– Нет, это любовник моей жены, – ответил я на всякий случай.

Таксист заметно погрустнел: ему хотелось поймать настоящего злодея, а не банального любовника со злодейским выражением лица – бытовой треугольник его мало обрадовал.

– А вы симпатичней, – утешил он меня на прощание, после того как я щедро одарил его чаевыми.

Наконец Вано приблизился к своему дому. Мне никак не хотелось, чтобы он уличил меня в слежке. Хотя крайняя осторожность, возможно, была излишней. Вано слишком толстокожий для понимания тонкостей. Почти без опаски я последовал за ним и юркнул в подъезд, но по лестнице мне подниматься не пришлось, поскольку я отчетливо услышал пощелкивание ключей на втором этаже и по звукам точно вычислил квартиру Вано.

Я еще не знал, пригодится ли мне это. Но вполне остался доволен проделанной работой. Сегодняшний день не прошел даром. Я с чистой совестью возвратился домой. Мне не терпелось поделиться с Оксаной результатами следствия, но дома меня ждал малоприятный сюрприз.

На моем диване, небрежно забросив ногу на ногу, покуривая «кэмэл» и попивая мой кофе, восседал преуспевающий Вовка Лядов. Меньше всего в жизни мне хотелось сегодня видеть эту преуспевающую, самодовольную рожу своего институтского приятеля. Но он сделал вид, что не заметил моего неудовольствия, хотя я совершенно этого не скрывал.

– Ник! Дружище! – Он вскочил с моего дивана и крепко пожал мою вялую руку. – А я думал, что уже не дождусь тебя.

Мы с Оксаной понимающе переглянулись. Она невольно скривилась, указывая глазами на Лядова, и я ей посочувствовал. Бедняжке пришлось целый вечер выслушивать болтовню этого типа про успехи в кинематографе, естественно, обязанном своими успехами одному только Лядову. Он наверняка обсуждал с Оксаной свой последний фильм «Дурачье». Мои опасения оказались верными.

– Ник! Я так хотел, чтобы ты пришел на мою премьеру. Ты знаешь, фильм имел ошеломляющий успех! Прекрасные отзывы в прессе! И я так жаждал услышать твое мнение. Особенно это важно теперь, когда Оксана разгромила его в пух и прах. Хоть бы ты меня поддержал. Ник, никогда не следует жениться на слишком умных женщинах. Это опасно, – пытался шутить Лядов. Но было видно, что, несмотря на оживленный тон, в глубине души он расстроен. Я знал: он тайно влюблен в мою жену и ее мнение для него очень важно. Безусловно, он явился в мою квартиру победителем, а Оксана быстро поставила его на место. Я с благодарностью посмотрел на свою жену: «Умница!»

Оксана заговорщически подмигнула в ответ, но по ней было видно, что она не знает, как без хамства указать преуспевающему Лядову на дверь.

Я пришел на помощь жене.

– Извини, Вовка, уже довольно поздно. Я наслышан о твоих успехах. Даже читал умные критические разборы фильма. И непременно побываю на премьере. Ты, надеюсь, притащил контрамарку?

– Ник, зря ты так. Зачем тебе эта дурацкая контрамарка? Тебя и так все знают. Пройдешь запросто. И не забудь, в следующую пятницу ровно в семь. А потом вместе отметим. Идет?

Я был готов на все. Даже на фильм «Дурачье». Лишь бы поскорее вытурить Лядова.

– Идет! – Я пожал ему руку, надеясь, что на прощание.

Но, к моему удивлению, он замялся, виновато глядя в мои глаза.

– Ник, это из-за меня у тебя неприятности. Ты прости, пожалуйста. Если бы я тебе не дал адреса этого идиотского клуба… все было бы нормально.

Я промолчал.

– Я знаю об убийстве, Ник. Я… Я даже знал убитого… Такое несчастье…

Но я не дал ему договорить, вскрикнув от неожиданности:

– Ты знал Стаса???

– Ну, да. Мне так жаль его. Такой классный был парень… Мы с ним жили в одном дворе. Он, правда, был гораздо младше меня. Но это не мешало нам даже дружить. Он восхищался моей артистической карьерой, даже сам хотел попробовать. Ты знаешь, у него были все данные. Эта удивительная внешность… Такая редкость в сегодняшнем кинематографе. Да что я тебе объясняю очевидные вещи. Но он… Он все-таки выбрал карьеру танцора. Наши пути разошлись. Хотя я всегда поддерживал с ним хорошие отношения, даже когда они с отцом переехали и мы стали редко видеться.

Это становилось чрезвычайно любопытным, и Вовку Лядова я уже не спешил выставить за дверь: Вовка Лядов становился для меня дорогим гостем.

– Вова, послушай, что ты о нем знаешь? Ну, что-нибудь интересное сможешь рассказать?

Тот пожал плечами и наморщил лоб, старательно думая.

– Даже не знаю… Ну, он нравился женщинам. Хотя считаю, что он слишком красив для любви. И слишком правилен, что ли. Еще… Еще я всегда считал его везунчиком. Знаешь, таким баловнем судьбы, хотя, думаю, он никогда к этому не стремился. За что бы он ни брался, все ему удавалось, будь то работа или женщины. Я думаю, он стал бы великим актером. К нему благоволила судьба.

Последняя фраза звучала крайне глупо. Лядов, наверное, забыл, что красивый везунчик Стас уже мертв. Впрочем, Вовка никогда умом не блистал.

– Так уж и благоволила, Вова… – Я скептически усмехнулся. – А как насчет той темненькой истории? Случившейся четыре года назад?

– А… Это… Да, неприятная история. Ты прав, Ник. Даже говорить об этом не хочется.

– Вовка, для меня это очень важно. Я понимаю, что ты не желаешь даже мертвому дурной славы. Но все же…

– Дело не в этом. Хотя, впрочем, может, и в этом. Мне не хочется, чтобы эта история просочилась в прессу. Стаса уже не воскресить. И, думаю, его родным не очень-то приятно будет читать гадости про него.

Я понимал Лядова. Он наверняка хорошо знал семью Стаса. И ему не хотелось, чтобы неприглядные подробности прошлого исходили от него. Я-то понятия не имел про прошлое Стаса, но Лядову этого не говорил: была опасность, что иначе он мне вообще ничего не расскажет. Поэтому я сделал вид, что основные моменты жизни Борщевского знаю.

– Ну, же, Вовка. Во-первых, это уже и так известно. Во-вторых, в прессу ничего не просочится. Нашим газеткам по сплетням пока не перегнать западные. И потом… Думаю, папаша Стаса постарается, чтобы про его сына не шло дурной славы. Как постарался и тогда…

Вовка беспомощно взглянул на Оксану, словно ища у нее поддержки. Я вообще заметил, что к моей жене всегда тянутся за помощью в трудные минуты. Но Оксана приняла мою сторону: ей тоже не терпелось узнать подробности.

– Вова… – Она мягко улыбнулась ему, что случалось крайне редко по отношению к безответно влюбленному Лядову. – Так что же тогда произошло с твоим товарищем детства?

– Он был пьян. Просто пьян, Ник, – сказал мне Лядов, по-прежнему глядя на Оксану.

– Ну, пьянство не всегда может служить оправданием, – вновь наугад ляпнул я, блуждая мыслями в кромешном мраке неведения, а про себя молясь: «Ну же, говори, черт полосатый».